ПАМЯТИ ИГОРЯ СЕМИРЯЖКО
(фотографии представлены Оксаной Бабич (Семиряжко) – сестрой Игоря)
Весной 1985 года финансовая служба крейсера "Киров" осталась без единого человека, не считая писаря, увольнявшегося в запас ровно через месяц. Ранее, будучи в экипаже новостройки, я какое-то время оформлял зарплату для десятка офицеров. По совместительству с батареей главного комплекса, командование которой я принял за год до описываемых событий, мне было приказано принять дела и обязанности начальника финансовой службы. "Пока новый офицер-финансист не прибудет и не вступит в должность",— сказал мне командир С.В. Лебедев.
В этот же день я сидел в каюте начфина за столом и разглядывал заполненные аккуратным почерком ведомости и кассовые книги. С фотографии на меня смотрел Игорь. В этой каюте до этого дня я был только один раз при оформлении назначения на должность комбата, и вот теперь это было мое рабочее место. Дела и обязанности принимать было не у кого...
Игорь прибыл на "Киров" и вступил в должность начальника финансовой службы в 1983 году. Для меня, выпускника артиллерийского факультета, с опытом старшины роты, дюжиной корабельных практик за плечами, теперь имеющего в заведовании матчасть на два отсека вдоль и шесть палуб вниз, Игорь, конечно, был "ботаником". Он был выпускником сухопутного училища и впервые в жизни очутился на огромном корабле, а это не просто. Но Игорь оказался крепким орешком. Раньше положенного срока он сдал зачеты на допуск к несению вахты. Кто служил на кораблях, знает, как это важно! После прибытия на корабль для всех лейтенантов, за исключением несущих спецвахты, есть только один показатель: сдал или не сдал на общекорабельную вахту. Игорь был одним из самых "сухопутных" после училища, и он сдал, и нес вахту наравне со всеми.
И, конечно, он взялся за организацию финансовой службы со старательностью и основательностью. Шутка ли, почти полторы тысячи человек экипаж, работы для начфина выше головы. До его прихода всем занимался, как мог, единственный старший баталер финансовый. Я потом понял, что Игорь сумел разгрести горы накопившихся дел по северным и атомоходным надбавкам, классностям, алиментам, командировкам, академиям, различным компенсациям и многим другим вопросам.
Игорь был выходцем из семьи московской военной интеллигенции, и в нем определенно чувствовался класс. Разговаривал он всегда вежливо, спокойно, никто не слышал от него бранных слов, чем так славится флот. Но чем дольше мы вместе служили, тем понятнее для нас всех было, что в этом интеллигентном офицере есть внутренний стержень, организованность, дисциплина, ответственность и порядочность. И все же Игорь был не такой, как все. Были в нем доброта и ранимость, свойственные детям и только очень хорошим взрослым людям. Не увидеть это в нем было невозможно.
До начала "перестройки" оставалось несколько месяцев, но уже набирала обороты пресловутая "антиалкогольная кампания". Штабные и корабельные политработники всех рангов и мастей получили "задание партии" на "усиление и искоренение". И вдруг случись, ни разу до этого не замеченный ни в одном городском ресторане, и никогда не участвовавший ни в одном "мероприятии" по каютам, Игорь задерживается в городе комендантским патрулем с резолюцией "в состоянии опьянения"! Трудно сейчас, как и тогда, представить Игоря в "пьяном" виде. Что там было мерой "пьяности" в 1985 году на очередной волне компанейщины советского времени? Но далее Игорь попадает в жернова "политико-воспитательной работы". Офицер, до этого ни разу не опоздавший в строй, объявляется пьяницей, позором корабля и офицерского коллектива, злостным нарушителем дисциплины, не понимающим и подрывающим политику партии и правительства. Командир корабля, кстати, согласно штату непосредственный начальник Игоря, созывает суд чести офицеров. На суде назначенные выступать офицеры Игоря распекают и "осуждают". В конце концов лейтенанту Семиряжко, до этого не получившего ни единого замечания или выговора, назначается взыскание в виде ареста!
Не знаю, что чувствовал и что думал Игорь в это время. Если бы можно было вернуть все назад, оказаться с ним рядом, выслушать и поддержать! И все же можно представить, что у молодого парня было на душе в эти две недели безжалостной травли. Когда строевой писарь с запиской об арестовании стал искать Игоря, его уже не было в живых.
Все, что произошло тогда, не дает мне покоя по сей день. Мы, офицеры, кто был в экипаже в то время в эти дни, виновны в смерти нашего товарища. Мы были рядом и не поддержали его. Пусть мой рассказ будет скромной данью уважения памяти честного, благородного, совестливого человека.
Николай Измерли, офицер БЧ-2
Трагедия, которая произошла с Игорем Семиряжко, изменила ход всей моей службы, причем и с точки зрения ее прохождения, и с точки зрения отношения к понятию «человек-система» на флоте. Мы много общались с Игорем, не могу сказать, что были друзьями (мне кажется это особое понятие), но многое друг про друга знали. Поэтому мне есть что рассказать не со слов других, а это было с нами фактически. Раскрывая детали тех событий, мне придется и дать свою оценку событий и самое главное оценку лицам, участвующих в этом. Реально показать роль адмирала И.Капитанца, командира С.Лебедева, и самое главное роль зама В.Обухова, а также таких И.Чумин ,В. Юрко, партийной организации, офицерского собрания это, наверное, надо сделать на сайте крейсера. Не уверен, конечно, я не очень активный участник соцсетей. С Игорем вместе пришли на корабль, рядом стояли в строю, питались за одним столом в кают-кампании, его каюта была под моей. Я был участником почти всех этих трагических событий, провожал в Москве его в последний путь, через несколько лет с женой ездили к родителям в гости. Возникает вопрос: как случилось так, что это произошло? Почему не уберегли? Лично я так и не нашел ответа на этот вопрос. Огромное расстройство по поводу всех этих событий было у него конечно, но мы ежедневно, как позволяла служба, поддерживали его ,общались. Но в 23 года мы не сильно были обучены в распознавании суицидных мыслей. А высказываний на сей счет или сильной депрессии не было. Светлая память Игорю!
А. Гетманский, офицер службы снабжения
Во время службы на корабле у меня с Игорем сложились хорошие дружеские отношения.
Как офицер он был воспитанный, честный, исполнительный. Когда я был руководителем комсомольской организации БЧ-5 (нес дополнительную нагрузку), а он был комсоргом служб и команд, то у нас к концу месяца была одна проблема – это своевременная сдача взносов. Находясь на сходе, мы встретились с ним в городе, и он попросил занять ему 500 рублей, конечно в 1984-85 годах это были деньги! Но в связи с тем, что Игорю нужно было срочно сдать комсомольские взносы, и зная его порядочность, как офицера, я не мог ему отказать и без всяких расписок отдал ему эти деньги с условием, что в очередную получку он мне их отдаст (13 числа). На этом и порешили.
И вот наступил день получки, мы стояли на рейде под двумя установками. Мне звонит в каюту где-то в первой половине дня Ивлев Олег и говорит: «Игорь ушел из жизни в своей каюте». Не поверив, я переспросил «ты в этом уверен?» Да – ответил он – на корабле уже работает военная прокуратура флота.
Ладно, думаю, деньги – это ничто по сравнению с жизнью человека, значит, так должно быть. Но не так все просто оказалось. Через полтора часа меня вызывает подполковник с красными просветами из прокуратуры в каюту Игоря. Захожу, смотрю на то место, и невольно становится не по себе. Подполковник спрашивает у меня, занимал ли у меня Игорь деньги и сколько. Да, говорю, занимал – 500 рублей.
Он достает из сейфа Игоря конверт, как сейчас помню, по 25 рублей – 500 рублей и читает надпись на конверте «Отдать долг, занимал у Богаченко – 500 рублей». Зная прекрасно почерк Игоря, я удивился, почерк как будто не его, а если его, то писал он наверно левой рукой. И тут я понял, что он, находясь в состоянии через несколько минут уйти из жизни, считал своим долгом чести рассчитаться в первую очередь с долгами, чтобы никто плохо о нем не подумал.
При проверке финансовых дел корабля недостачи выявлено не было. И мне вместе с конвертом вернули все деньги. Я еще долго хранил у себя этот конверт, но каждый раз, когда я на него смотрел, он мне напоминал последний рубеж между жизнью и смертью, и становилось очень горько.
О.Богаченко, офицер БЧ-5 (ДД)
Игорь Семиряжко был честным и правильным офицером. Он соблюдал букву закона, не допускал нарушения финансово-штатной дисциплины. Что бы повысить денежное довольствие некоторых мичманов, издавался приказ о переводе с 6 разряда на 9 разряд. Но этот мичман оставался выполнять обязанности по должности 6 разряда. Игорь это пресекал, и он был прав. Наказать за невыполнения приказа его не могли. Но ситуация с задержанием в комендатуру в состоянии алкогольного опьянения, дала от командования тройную силу для "уничтожения" его правильности. Очень жаль. Я видел и читал его записку (предсмертную).
После смерти Игоря я был сразу (в приказном порядке) назначен старшим баталером финансовым. Жил в каюте Игоря.
Хочу отдать должное, единственный человек на которого можно положиться - это Николай Измерли. Он прошел много испытаний военной службы. так как начинал ее с (если не ошибаюсь) с 15 лет. Он видел все тяготы и невзгоды. Мог всегда поддержать и найти выход с любой ситуации.
Про Игоря, хочу сказать, что он был умный, справедлив, требователен, видел свое будущее. Замечательный человек. Жаль, что его сейчас нет!
Сергей Омельчук (мичман службы снабжения)
Большое спасибо за эти добрые слова, я знала этого человека, спокойный, порядочный, ответственный человек, он был другом нашей семьи, когда мы жили на севере, очень жаль что покинул он нас в самом расцвете своей жизни.
Ольга и Олег Тюменевы
Николай! Спасибо за память!
Это мой родной брат. Я как раз из тех, кто был близок к Игорю по жизни ... , но недолго. Когда его не стало, мне было всего 12 лет.
Игорь был настоящим, честным и не терпел несправедливость. И ещё... очень добрым и ранимым, но про ранимость знала только мама...они ночами с ней могли сидеть на кухне и пить чай, когда Игореха приезжал домой из училища или в отпуск...
Прошло так много лет, но очень не хватает, его чуть картавого «р», смеха, подтрунивания надо мной маленькой...хоть я давно уже взрослая, но продолжаю скучать по своему Старшему брату,от которого у меня осталось тепло в душе и сердце.
Память о настоящем мужчине, Офицере, я буду нести по жизни ...и два дня памяти в году...с поездками на Митинское кладбище 22 октября и 11 апреля....
И ещё. На каждый день ВМФ я вывешиваю флаг на своём балконе в память о моем брате и нашем папе.
Оксана Семиряжко